Тында

Оставляем пожелания. Постараемся отреагировать на каждый описанный пункт и сделать всё возможное для продвижения группы.

16 апреля 1936 года я, старый и сухой солдат, прослезился, бо стал свидетелем истинно героического поведения в непростых, нелегких и нищенских наших монархических условиях. Героизм сей был вдохновлен и во многом организован личностью сына нашего Алеши Рорик-Романова, что и заставило источать мироподобную влагу мои сухие и уставшие глаза. Определенно, предстоит ему стать величайшим из правителей современности, если доведется нам восстановить его на престоле и да будет это светлейший из дней в нашей объединенной жизни.
Но начну же я свое повествование по порядку. 16 декабря 1935 года руководство Советской Республиканской России в лице Председателя Совета Министров Советской Республиканской России господина Михаила Васильевича Подвойского, более известного всем нам, как маршал и картежный шулер Феликс Феликсович Юсупов, заявило о своем желании сделать государственным праздником и отпраздновать в качестве государственного праздника день появления на свет освобождающегося от заключении в Соединенном Королевстве Британских Островов невеликого, но имеющему широкую карту публикаций в медийных массах бывшей Всероссийской монархии, писателя Алексея Максимовича Пешкова-Николаева, поименованного в дальнейшем республиканскими властями Алексеем Максимовичем Горьким. Празднование сего дня рождения планировалось провести в государственном масштабе 16 марта 1936 года, предварив сие событие комплексом Всереспубликанских мероприятий. Причиной сего странного решения, безусловно, стал рост популярности Его Императорского Высочества Великого князя Алексия Николаевича в народе, бо Алексий Николаевич неустанно трудился не только в лоне церкви, но и занимался решением задач общегосударственных. Зимние кризисы на железных дорогах Дальневосточного региона и Южного региона, разрешенные только стремительностью и способностью к дипломатии Алексия Николаевича, мгновенно породили в народе превеличайшее множество восторгов и разговоров о деятельности юного императора, чем в государственной общенеустроенной ситуации крайне сильно досадили и руководившему Санкт-Петербургом князю В. И. Невскому, и маршалу Ф. Ф. Юсупову (Н. В. Подвойскому), и князю Я. Е. Переяславскому. К тому же Его Императорское Высочество неустанно трудился и над вложением собственных крошечных средств в обустройство городов. Ростов-на-Дону, сожженный почти дотла в результате непослушания деникинским шабашам, преобразился и вновь обретал облик жемчужины Всероссийской негоциантской короны, а ведь Алексий Николаевич вкладывал в сии предприятии лишь те немногие средства, что приводились ему по процентам от вкладов его батюшки в общее дело с господином Беллом, кои проценты господин Белл исправно перечислял на счета Военного банка Советской Республиканской России. Постепенно восстанавливались в Ростове-на-Дону школы и профессиональные училища, открывались лавки и бакалеи для торговли товарами. Постепенно и старательно распространял путями дипломатии свое влияние на общественную и финансовую жизнь обломков государства Его Императорское Высочество и в иных регионах бывшей Всероссийской монархии. И хоть сии все дела сотворялись через многие слезы, труды и унижения, но не один был Его Императорское Высочество Великий Князь Алексий Николаевич и в церкви, и в миру находились ему достойные и мудрые сподвижники.
Впрочем, воротимся же к идее маршала Феликса Феликса Юсупова (Михаила Васильевича Подвойского) сделать Днем Государственного Праздника день рождения Алексея Максимовича Пешкова-Николаева, в 1927 году, как мы помним, претендовавшего на роль престолонаследной персоны, но лишенного сей роли Всемирным Королевским Советом, проведшим 84 анализа крови и иных тканей господина Пешкова-Николаева на возможное наследственное родство с династийной семьей Всероссийской монархии Рорик-Романовых, династийной семьей Соединенного Королевства Британских Островов Тюдор и династийной семьей Королевства Испании герцогами Сула, и по отрицательным данным сих анализов отказавшему господину Пешкову в возможности наследственного и дальнего родства с любой из проанализированных династий. Событие сие широ

Сего дня, 7 января 1913 года... а впрочем, Боже же ты мой, как привычны мы в записях своих. Написал привычную фразу начинания ежедневной записи своей и лишь после понял, что с иной фразы планировал начинать сию запись, бо и день сегодня для меня, как для отца, начало свое имел весьма знаменательное и выдающееся. Итак, построим же речь свою иначе. Сей день, 7 января 1913 года, начало свое имел для меня и моей семьи в присутствии на службе в Храме Святого Ангельского Собора, что полагает свои основы на Красной площади у стен Московского Кремля. В сем храме ныне сын мой, будучи семилетним отроком, а точнее готовясь к вступлению в сей наиболее ответственный, по моему мнению, возраст, когда надлежит ему принять на себя обязанности царевича и старшего престолонаследника и исполнять сии обязанности с наивысочайшей ответственностью и строгостью. Год подготовки, коий нам всей семьей предстоит провести под строгим наблюдением Высших представителей трех основных религиозных организаций Всероссийской монархии, представляется мне, как я уже говорил, не менее сияющим, чем восторги наши вокруг наряжания праздничной Рождественской ели, но уже нынче в процессе сказочном сем мы обнаружили собственные сложности. Конечно же, для наряжания Рождественской ели предстоит нам прежде спуститься в подпол, чтобы перенести ящик с рождественскими игрушками от места хранения к самой Рождественской ели, и процесс сей, если предоставить его одному ребенку, определенно, несет в себе не только таинственность, но и очень часто, определенно, ужасает юного работника. Признаться, совсем я забыл на сие Рождество древнюю традицию Германских монархов, коей обучил меня батюшка и коя была важна бы для Алексея не менее, чем она оказалась важной для меня. Помнится, страшным образом я испугался, когда батюшка послал меня в одиночестве в подполы наши с повелением принести тяжелейший ящик из-под Порто, наполненный рождественскими игрушками, из подвалов Малого Императорского Дворца, накануне предстоящего мне процесса формации в Иосифо-Марьинской обители, что и по сей день радует взор всероссийский суровостью вида своего на побережье Карского моря. И там, и здесь мерещились мне немирские, темные звуки и шорохи, замок не слушался моих неловких движений, но, слава Богу, хотя бы ящик в отличии от рождественского груза Вильгельма, о коем узнал я через месяц, оказался не столь большим и тяжелым. Брату-то моему довелось носить каждую рождественскую игрушку к порогу подпола, бо Рождественская ель у дядюшки Вильгельма к предстоящей формации Вильгельма оказалась вдвое выше обычного, так что даже для того,ч тобы установить ее в гостиной довелось вынести всю мебель и посудные шкафы, дабы ничего не побить, а после, также, набрав в руки небольшое количество игрушек, нести их в дом и стараться не одной не разбить, бо за порченные продукты лишался он сладкого за рождественским столом. А, пожалуй, стоит мне испросить у Иллариона Ивановича возможности восстановить записи о сих деяниях моих в дневниках моих или же батюшки. Определенно, на восьмилетие получил я престранный в те дни для меня подарок от батюшки, но бесконечно важный для меня сейчас! Подарком сим была компиляция дневниковых записей отцов наших, коим довелось уже начать готовить детей своих к процессу ригелизации, о коем процессе многое говорилось в сопроводительной бумаге к сему подарку, подготовленной и оформленной лично батюшкой. В сей компиляции были во множестве представлены описания поступков моих и моих друзей и братьев в сей период. Помнится, я был очень возмущен описанием нашей "ангельской" беседы с Вильгельмом, коя состоялась 20 января 1874 года в Данцинге и кою я цитировал нынче в своем дневнике, пока отцы наши обсуждали ответственные проблемы Королевского Совета, составленной бабушкой моей по материнской линии, величайшей из принцесс африканских Мукухеле, а иначе к прекраснейшей моей Марфе Николаевне никто в те дни и не обращался. "Совершенно не такой я мечтательный, - помнится, возмутился я батюшке: - И вовсе не такой женоподобный брат мой Георг! И беседы наши касались важнейших вопросов

Сего дня, 15 марта 1916 года, в 10 часов утра 05 минут прибыли с семьей в Санкт-Петербург. Поездкой был невероятно раздражен, хотя и многое узнал о проблемах в нынешней экономике. В поезде совершенно не топили. Средняя температура батарей отопления в нашем купе и вагоне составляла 12 градусов. На втором часу пути пришлось одеть шинели и пальто. Матушка, еще не оставившая папину шубу, чувствовала себя лучше всего. Под теплой дареной батюшкой шубой они спрятались втроем: матушка, Саша и Алеша. Я же направился на исследование вагонов, дабы понять только ли наше семейство ужасают подобные проблемы. Так как идея цикличного дизельного повагонного отопления принадлежит все же мне, то понять проблему состояния отопления мне не составило труда. Температура везде показалась крайне низкой, ватерклозеты в пяти вагонах из восьми были не чинены и стояли засоренными. После осмотра направился к начальнику поезда, дабы разузнать причины столь низкого отопления и плохого состояния поезда. Но причина выяснилась уже в литерном вагоне, где я решился поговорить со служащими, надеясь, что меня примут за простого обывателя в моей прекрасной шинели майора мотострелковых войск. Определенно, я был узнан и служащие поезда с радостью поведали мне о проблемах на железных дорогах в нынешней третьениколаевской России. "На топливе нам велено экономить. Всего четверть дают от былого, что при Вас положено было. Говорят, все топливо в Германию идет, защищаем мы не то хорватов, братьев наших, коих черногорские волки поели, не то черногорцев, которые супруге Вашего брата родными братьями приходятся, а нам - седьмая вода на киселе, - проворчал истопник машинист 1-го класса Антип Федорович Ушаков: - а меж тем Его Императорское Величество Вильгельм Вам братом приходится, хоть и не двоюродным, но все же. 3 тонны керосина нам положили на квартал, если израсходуем все и к концу квартала потребуем добавления, то жалования нас лишать будут. С 1 марта вот ввели новое требование, новый закон! братушка Ваш под сем законом для железных дорог подписался, а мы его нынче исполняем." Признаться, я был слегка огорошен, когда услышал цитирование собственных дневников, кои хоть и публиковались в газетах, но, на мой скромный взгляд, популярностью у общественности не пользовались, удачно я пошутил о том, что наше с Вильгельмом родство как раз соответствует поговорке о седьмой воде, ибо родство наше находится на седьмом уровне, но все же и война за земли Черногории, с коих Вильгельм пытался изгнать разбойников, меня не менее огорчает, нежели брата. Шутка моя понравилась, но тона печального разговора не изменила. "Лучше Вы бы, право, батюшка, уже возвратились, - со вздохом проговорил заправщик воды машинист 3-го класса Петр Иванович Бегунков-Холм: - Водозаправочные станции почти по всей нашей Санкт-Петербургской железной дороге из строя вышли. В прошлом годе только три было, а нынче уже восемь. Для нас-то сия проблема неважна, мы на тверских полустанках остановок не делаем. Водозаправочная станция в Москве вышла из строя. Лопнул насос в третьем отделении у них. Прошлую неделю тоже самое было, да починили быстро, но на морозе плохо сталь египетская приваривается. Зачем уж они котел в Египте купили, а не в Европе мы не поняли, да сломался быстро. А я пока ждал разговорился с заправщиками с младших поездов, вот они мне и поведали. До Твери уже только 3 поезда ходит из 4, а с Волхова, говорят, и вовсе до Твери младшие поезда ходить перестали, до Бологого доходят, а далее подданные, как желают, так и добираются, кому куда надо. Сербы-то нам, конечно, братья, но когда уже и на железной дороге жалованья не платят, то, выходит, совсем плохо в государстве. Вы бы воротились или проучили, как Вашего братца, чтобы он войска воротил да дела наладил. При Вас-то, ой, как хорошо и славно жилось." Определенно, я оказался в весьма щекотливой ситуации и не был уверен стоит ли поддерживать данную беседу, все же я, хоть и нахожусь в отставлении, но имею прямое отношение к правящей ветви рода. Всестороннее обсуждение деятельности Николая было весьма не лестным и я вряд ли мог за

тут вы можете общаться сразу со всеми кто тут есть!!!

Сего дня, 23 ноября 1891 года, промозглым и дождливым ноябрьским вечером получил согревающее меня письмо от брата моего принца Соединенного Королевства Британских Островов и герцога Люнденбургского Георга. В письме, как я и ожидал, я увидел наделавшую столь много шума в Соединенном Королевстве фотографию Мари, сделанную Георгом 24 октября сего года. Определенно, я сразу же направился к батюшке, чтобы продемонстрировать ему, что вызывало столь много его волнительных опасений. Оценка батюшкой фотографии была сурова, но все же эстетически взвешена и грамотна. "Как я и предполагал, этот Дамфрис невероятнейший пошляк. Все же я никогда бы не взялся за спор с .. эээ, - тут батюшка, неделанно задумался над определением, которое ему стоило применить, и применил важное определение: - с неразумным творцом, коий считает возможным украсть фотографию, сделанную одним художником, собирающимся на основе данной фотографии заказать живописный портрет у другого художника, и при сем изменить объект после кражи до неузнаваемости. Все же я полагаю, сын мой, тебе стоит поучиться у Георга отстаивать собственные художественные творения в судах. Вы, молодые, склонны ныне, не только творить в тишине, как то было привычно нам, но и иногда допускать до Ваших творений и близких, а иной раз и совсем чуждых персон, бо Вы полагаете возможным допускать общественную критику к Вашим творениям и общественную известность Ваших творений, в данном случае отступая от пути отцов, полагавших и полагающих, о чем я могу судить с собственной точки деятельности, что государственных деяний и государственных хлопот достаточно для проявления сути государственного чувства монарха. Я бы очень хотел полагать, что желание Вами, Вашим поколением, общественных дискуссий о собственных творениях является ответом на требования общества, в коем действительно растет внимание не только к делам государственным, но и к личным, а иной раз и интимным делам монархов, но пока есть у меня лишь поводы полагать, что допускаете Вы, Ваше поколение, общественную критику до Ваших творений лишь чтобы найти интересного, вечно оппонирующего Вам и только Вам, обязательно чванливого и противостоящего Вашим эстетическим вкусам собеседника. Мы с тобой уже имели беседу на сию тему и я уж после разговора с тобой и не знаю хорошо или плохо то, что художественные и творческие вкусы наших детей развиваются лучше и лучше и требуют уже не только созерцания близких, но и постоянного эстетического оппонирования, что, как ты уже понял, я расценил, как достойный аргумент в диспуте, бо стремление к общественной критике творений монархов ты весьма разумно объединил с возрастанием художественного и эстетического сегмента промышленных товаров, а, следовательно, и с увеличением свободного художественного творчества в обществе. Впрочем, более сии поиски твоими собратьями оппонентов для своих художественных работ, бо ты все же у меня не отличен художественными деяниями, меня уже давно волнует в плане религиозном, бо с удешевлением стоимости предметов ремесла творческой деятельности и с увеличением средних годовых доходов, кои прямо-таки являют нам серьезную разницу с веком предыдущим, можем мы не уследить именно за религиозной и моральной сторонами творческого интеллекта, коий способен принести обществу не только развитие конструкционного и колористического мышления, но более способен пошатнуть религиозные устои, бо творчество требует отрицания покорения любой власти, а особливо власти денег, на коей власти монархия только и держится. Впрочем, не в первый раз я тебе сие повторяю, а уже поди в осемнадцатый и от того беги, и от меня, и от моих сентенций".
Право же, почувствовал я себя виноватым и от усталого вида батюшки, и от усталости повторенных им "в осемнадцатый раз слов" и от того решил посвятить в журнале одну запись размышлениями моим и размышлениям друзей моих о батюшкиных философско-религиозных изысканиях на почве улучшения вкусов общества и творческого труда в обществе и о состоянии религии в связи с удешевлением предметов и материалов необходимых для творческого и эстетиче

27 июня 1916 года в банковский дом "Натан Майер Ротшильд и сыновья" состоялась встреча между главой банковского дома Леопольдом Натаниэлем Ротшильдом и группой военных и политических деятелей Великой Китайской Империи Цин и, как ни странно, присоединившихся к ним некоторых малоизвестных политических и военных деятелей Российской Империи. Целью встречи было обсуждение письма Императора Великой Китайской Империи Цин Цзайтяня Дэ-Цзуна к банковскому дому "Натан Майер Ротшильд и сыновья". Письмо сие было достаточно непростого содержания и я хотел бы процитировать его сейчас полностью:
"Уважаемый владелец банковского дома "Натан Майер Ротшильд и сыновья" Леопольд Натаниэль де Ротшильд, преклоняясь, прошу Вас принять под свою опеку финансовые средства Великой Китайской Империи Цин, выданные мной в частное владение в следующих размерах следующим господам. Господину Ли Хунчжану, в прошлом наместнику трех провинций, обладателю жёлтой кофты, павлиньего пера и звания воспитателя наследника престола, я позволяю предоставить банковскому дому "Натан Майер Ротшильд и сыновья" золотые монеты династии правителей провинции Ляоян, созданные Великими Мастерами Великой Империи Цин с 3536 года до 3548 года летоисчисления Великой Империи Цин, общей стоимостью 3 тысячи ао, что соответствует весу в 3 гунгцзина золота в мере веса Великой Империи Цин и 1 клову без 175 грамм в мерах веса Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии, 267 гунгцзин серебра, равных 5 квинталам английской системы мер веса, и облаченных в серебряные юаньбао, выплавленные Великими Мастерами Великой Империи Цин в период с 3764 года до 3765 года летоисчисления Великой Империи Цин. Господину Цзайфэну Цзайтяню, брату императора и сыну двоюродного дяди императора Великой Империи Цин, обласканного нашей любовью, но лишенного всех знаков почтения, я позволяю предоставить банковскому дому "Натан Майер Ротшильд и сыновья" золотые монеты династии правителей провинции Ляоян, созданные Великими Мастерами Великой Империи Цин в период с 3542 года до 3548 года летоисчисления Великой Империи Цин, общей стоимостью 30 тысячь ао, что соответствует весу в 3 тысячи гунгцзинов золота в мере веса Великой Империи Цин и соответствует 1 челдрону, 8 квинталам, 10 унциям и 7 гранам в мерах веса Соединного Королевства Британии и Северной Ирландии. 2 тысячи серебрянных юаней, созданных Великими Мастерами Великой Империи Цин в период с 4388 года до 4444 года летоисчисления Великой Империи Цин, что соответствует весу в 2 гунгцзина серебра в мере веса Великой Империи Цин и 1 квартерну и 14,5 унциям в мерах веса Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии. Господину Керенскому, представившемуся мне, как А.Ф. Керенский, председатель Государственного Совета Российской Республики, прошу предоставить 361 гунгцзин золота, равных 7 квинталам, 11 фунтам, 19 унциям, 2 драхмам и 16 гранам в мерах веса Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии; 30 тысяч серебряных юаней, созданных Великими Мастерами Великой Империи Цин в период с 3536 года до 4444 года летоисчисления Великой Империи Цин, что соответствует весу в 1 киль, 3 челдрона, 2 хандервейта, 1 квинтал, 1 слаг, 1 квартерну и 1 грану в мерах веса Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии. Средства, предосталяемые господину А.Ф. Керенскому я настоятельно рекомендую пересчитать семидижды семь раз. Также господину А.Ф. Керенскому, представленному как Председатель Государственного Совета Российской Республики, я прошу предоставить из фонда банковского дома "Натан Майер Ротшильд и сыновья" драгоценности Императорской Семьи Великой Империи Цин.

Другие главы из книги "Мемуары графа В.Ф. Фредерикса, управляющего Главной императорской квартирой в 1897-1917 гг." можно прочитать в разделе издания "Аспарагус", посвященное жизни Царя и Патриарха Алексия I: http://wisemonarchy.narod.ru/asparagus/zhitie_aleksiy..

Вечером 12 июля 1937 года произошло пренеприятнейшее, но важнейшее событие в моей семейной жизни. Сын мой, 12-летний Филипп Максимилиан Франц Илларион, прибыл домой после пребывания в гостях у чудеснейшего, на момент до возвращения сына домой 12 июля 1937 года, на мой взгляд, семейства герцогов Карлайл совершенно расстроенным и удрученным. В руке он сжимал смятый листок, издали напоминающий фотографическую карточку. Юный герцог Максимилиан Карлайл, прибывший с сыном в одном экипаже, настойчиво пытался освободить сына от столь нелепой ноши и требовательно пытался выдернуть из кулака Филиппа Максимилиана весьма и весьма измятый предмет. Оба мальчика были заплаканы. На мой строгий вопрос о произошедших событиях и о том, почему в эскорте моего сына я могу лицезреть дерущегося и плачущего юного герцога Максимилиана Карлайла, ответом сына была разжатая ладонь, в которой я обнаружил три измятые фотографические карточки. Фотографические карточки, явно взятые в архиве Карлайлов незаконно, я брать поостерегся и строго задал сыну вопрос о происхождении фотографических карточек, о законности их нахождения у моего сына и о связи между законностью нахождения у сына фотографических карточек и слезами юного мистера Карлайла. Ответ сына был резким и весьма неожиданным:
- О законности?! - воскликнул мой юный и прекрасный сын: - О законности спрашиваешь ты меня, Владимир Франц Фредерик!? О законности в семьях этих людей!? Людей, которые в летнее время одеваются в форму красноармейцев, а зимами покупают пледы и шоколад в магазинах Ньюкасла, чтобы спокойно проводить вечера в воспоминаниях о полученном в залитой кровью России золоте!? Вот! Смотрите! Герцоги Ньюкасл! Герцоги Дорсет! Герцоги Карлайл! Гордость и честь армии Британии! В форме офицеров Краснознаменной армии! Мистер Эдвард Филиппа Карлайл уже даже имеет новый орден! Красной Звезды! Как с радостью сообщил мне Максимилиан, в Советской России его дают далеко не всем, но брат его отличился и совершил подвиг, спасая жизнь сына Его Императорского Величества Николая III, поименованного в России Иосифом Сталиным! Ведь этим людям даже не приходит в голову, что никакого Николая III среди правящих персон Всероссийской монархии не было и быть не могло! Но эти фотографии! В подобной форме! Форме времен Петра I! Одевать форму, пролежавшую на складах 200 лет, не стыдно ли!? Посещать страну, лишенную государя с разбойными целями, не позорно ли!?
- Они просто развлекались! - кричал в ответ, пытаясь перехватить из раскрытой ладони сына фотографические работы, юный герцог Максимилиан Карлайл: - Они просто развлекались! Мистер Эдвард был в России с разведывательными целями и там ему выдали форму! Пять комплектов! Он привез все домой и мы устроили маленькое представление! Я сам сфотографировал эти три работы, которые показал Вам, юный Филипп!
- А боа императрицы Александры Федоровны, которая носит Ваша матушка!? - вспылил Филипп, размахивая кулаками: - Сие боа из азиатского единорога, подаренное покойным Его Императорским Величеством королем Сиама Нгамуном Кха Амаумнгумоном, существовало в единственном числе! Об этом знает весь свет! Все только и судачат о том, что британские дворяне носят вещи разграбленных дворов! И к этим дворянам я хожу в гости! Или Вы полагаете, что сия придуманная история с дарением боа Керенским Вашему батюшке в ответ на колкость сойдет Вам с рук!? За Вами наблюдают, сударь! Наблюдают с момента покушения! Мы знаем, что Вы предполагаете ограбить еще тридцать монархий, из которых 28 принадлежат Востоку! Мы не дадим Вам сего сделать! Мы непременно все расскажем о Ваших планах обществу!
- Не стоит торопиться со столь громким общением с обществом, - раздался за спиной юношей голос поспешавшего за ними мистера Эдварда Ньюкасла: - Не забывайте, что именно я состою в разведывательной службе Великобритании, а никак не Вы и не Ваш батюшка, и мне виднее за кем и при каких обстоятельствах ведется наблюдение. Поверь

Сего дня, 4 марта 1911 года, в роскошную наша яковлевскую субботу, в кою ожидаемые нами с Сашей матушкины орибоны*, кои должны были свидетельствовать нам о непрерываемой нами дружбе между великими нациями родителей моих, припоздали к ужину. И уже Саша приготовила традиционные шведские ламинспины и любимый свой яблочный штрудель с добавлением апельсиновых долек, щедро посыпанный цедрой песемари**, а матушки все не было и не было. Саша верно предположила, что матушка и Таня верно от того запаздывают, что готовят они не на газовой плите, как мы нынче, а все еще по старинке, в беленой нашей русской печи, бо Умань государственная газификация все обходит и обходит. Третий год уже. Саша с деланной грустью посетовала мне, что пироги, каши да пареные овощи в печи лучше выходят, нежели на плите, и духу в них больше, и силы древесной больше накапливается, чем "на чугунной подставке, из коей вырывается адово пламя с дурным германских запахом". Я удачно воспринял провокацию жены и, поворотившись к поникшему от ожидания сладкого бананового печенья сына, спросил любимого моего сладкоежку о том, что он, как будущий наследник государя, находит важным и полезным в проведении газового оснащения в дома столицы, а что находит в сих делах вредного и неполезного.
- Вы, папушка, меня уже в восьмой раз спрашиваете о сих проблемах за прошедшие четыре недели, - размеренно и чуть досадливо ответил мне мой пятилетний сын: - В первый раз о проблемах газовых подставок Вы интересовались у меня 3 февраля на именины дядюшки, когда мы съели 18 орибонов и 26 мороженых шариков с клубникой, и нас оговорили все родственники потому, что на двоих мы съели больше печенья и мороженого, чем все девушки на празднике. И нам тогда заметили, что больше нас печенье кушают только герцогини Баварские и Берлинские. Во второй раз Вы интересовались моими размышлениями о проблеме газовых подставок 17 февраля в день нашего визита на день рождения Ее Светлости княжны Людмилы Германовны Разумовской, коей исполнялось 4 года, и в тот день, отозвав меня беседой, Вы не позволили съесть мне настоящего зайца из безе, коего искусно приготовил повар Ее Светлости Людмилы Германовны Его Сиятельство граф Марк Игоревич Тучков, в чем Вы откровенно признались по дороге домой и я даже не обиделся на Вас, потому что я целых сорок пять минут держал экзаменационный ответ перед великими князьями нашими Его Светлостью Георгием Георгиевичем Милославским, Его Светлостью Германом Павловичем Разумовским, Его Светлостью Игорем Ярополковичем Серебряным, Его Светлостью Андреем Сергеевичем Желябужским, Его Светлостью Михаилом Семеновичем Воротынским и Его Светлостью Харитоном Харитоновичем Яровским и, как Вы сказали тогда же, по дороге домой, экзамен сей я выдержал хорошо. Вопросы ко мне были строгие, высоконаучные, но пока я размышлял с Вами о неточности вычисления Его Светлостью князем Серебряным расхождений выходов углеродов при сгорании с невозможностью добавления одарантов, всех безейных зайцев съели. Третий раз был недавеча в начале Сырной недели, когда матушка готовила ламинспины для того, чтобы Вы отнесли их в класс кадетов, коих намеревались посетить вместе с тетей Таней, бо тот класс обучал в Ваших классах, в коих и Вы учились с тетей. От сего мне очень хочется спросить Вас, папушка, я ли один такой волнительный многоежка в семье и стоит ли нам быть волнительными, если германские монархи едят не меньше, но больше нас, а французы, как Вы изволили рассказывать матушке неделю назад, кушают и того более от того, что выше ростом и избалованны приправами?
Признаться, я, пораженный длительностью речи сына, даже поинтересовался у жены не приехала ли матушка, пока я выслушивал внимательные замечания собственного сына о волнительности нашей, дабы продолжить разговор наш с сыном более серьезно, бо я все же действительно был заинтересован его мнением после длительного нынешнего государственного совета, во время коего мы неоднократно вновь поднимали вопрос одорантов, посему и ответ свой сыну начал с серьезной ноты.
- Я нынче, - сказал я глядя в зеленые смеющиеся глаза Алеши:

Сего дня, 23 апреля 1905 года, по следам беседы с Его Светлостью князем С. В. Глинским-Преображенским, сетовавшим вчера на неспособность органов государственного правопорядка задержать преступных деятелей при подкупе сими деятелями газетных журналистов, писателей и творческих личностей в связи с полным отсутствием юридического аппарата для расследования и доказательства подобного рода преступлений, кои в наши дни широкого распространения общедоступных публичныстем информации и приближенности данных систем к народному обществу, становятся весьма и весьма распространены, решил я перечитать право наше и европейское, касающееся свободы печати и свободы выражения собственных мыслей, а также право коммерческое, касаемое торговли продуктами свободы выражения собственных мыслей, а также продуктами разнообразной творческой деятельности и возможностями их распространения.
Начал я изучение свое, определенно, с юридического штурвала общеевропейского, а возможно и всемирного корабля, с юридической системы Королевства Испания. В 1459 году рукотворная газета "El Mundo", первое средство общественного оповещения об общественных публичных событиях, изобретенное продавцом суареса Хорхе Осо, личностью яркой и беспокойной о судьбе кастильцев и от того непожалевшего времени своего на создание с пятью чадами своими небольшого общедоступного публичного информационного рукописного листа. Прежде же создания сеньор Осо не преминул обратиться к монарху Королевства Испания за разрешением сего законодательно не утвержденного деяния. Монархом изначально господин Осо понят не был, бо издание рукописного листа, не приносящего дохода, показалось Филиппу IV занятием тщетным и суетным, но сын Филиппа нашего Хуан II, перебирая бумаги отца и обнаружив прошение сеньора Осо, немедля призвал старика либо наследников его к себе, посредством системы гарольдов, о чем прекрасная запись в дневнике Хуана Мудрого имеет место быть, стоило бы мне ее процитировать, как вчера цитировал я письмо брата Вильгельма, но уж больно склонен я к цитированию в последние дни. Очевидно, посещает меня философская лень и не склонен я более к мудрым размышлениям, но склоняюсь к цитированию мудрых персон и сородичей, уподобляясь тем самым школьнику для коего сие поведение есть доблесть,но кое для монарха является проявлением опасным. Нынче я насчитываю две причины сей опасности: первая причина, как я уже писал такова, что сия стратегия развития размышлений может являться следствием возможной философской ленности, вторая же причина - более современна, бо сия стратегия ведения бесед, особенно, бесед публичных может вовлечь нас нынче в многочисленные скандалы из-за несогласованности разрешения на цитирование творческих работ с персонами, чьи продукты творчества мы публично приводим в качестве доказательства наших речей. Бо неоднократно уже постигал сей грех брата моего Альфонсо, к коему мистер Уайлд и мистер Зигмунд Фрейд уже неоднократно обращались с требованием оплатить цитирование работ его монархом столь крупного государства, как Королевство Испания. Ну да не суть, бо конфликт был дивно разрешен по-роттердамски, коему событию я уже, определенно, посвятил не одну запись в сем журнале, бо восхищению моему творением Альфонса и по сей день нет предела, полгода уже к ряду! Определенно, история создания первых рукописных листов намного менее грешна, чем история написания философских трактатов! И ведь по сей день просвещенные деятели тернистым путем тех же камней неразумности влекут за собой публику до дня оно, в коей монарх соблаговолит пригласить их на ужин и да под вино расскажут создатели философских трактатов де вновь извлекли из-под обломков старинных библиотек труды древних и сочли их с трудами менее древних и от того появились среди них столь мудрые мысли! Определенно, журналистов наших поят винами меньше, чем философов и по нынешний день, а правильно сие или нет прекрасная тема для размышления, но на сей день для меня утомительная, бо прежде я настроен был разрешить вопрос о возможности юридического доказательства преступлений, основанных на прельстивости подк