Тында

Сего дня, 23 декабря 1912 года, посетили мы с Сашей впервые за долгое время отсутствия балы в доме бояр Морозовых, что в Тамбовской губернии проводятся, в родовом имении Христофора Никифоровича Морозова, в Лосиной Луке. Вчерашним вечером, в завершении пути нашего, в снежных вечерних дорогах Тамбова объяснял я Алеше разницу между боярами думскими и князьями и между думой боярской и княжеской. Сын же, определенно, слушал меня не только в сей вечер, но и в предыдущие и в завершении вежливого прослушивания лекции моей вопросил меня о недавнем моем разговоре с его матушкой о вырождении боярской линии Морозовых и о большой трагедии в сем для государства и для государевых дел. "Чем страшно такое вырождение, папушка? - с тревожным интересом осведомился Алеша: - Бо голос твой при сей фразе чудно звучал, как и третьего дни, когда Вы разговаривали с матушкой, как словно пурга надвигалась издали и ночь была уже темна, а снега непроходимы. Мамушка твои слова мне отказалась толковать и велела непременно с тобой о сем поговорить. Сие есть дело великое и государственное". Признаться, от сей структуры речи сына я слегка оробел и уж призадумался не запретить ли ему общение с друзьями его по переписке Растущим Созерцателем и юным Адальмимом, бо и германский язык, и язык Мисра способствуют развитию поэтичности натуры при переводе древних оборотов в русские фразы, и с обсуждения структуры его речи невольно начал и обсуждение заданного им вопроса. Речь моя была не так хорошо структурирована, как речь сына, хотя и по утверждению Саши вельми хороша, от того и можно прочесть ее в дневнике супруги, где находится она полностью в двух видах: записанная скорописью и старательно расшифрованная. Право же, фанатизм Саши в записях моих повседневных размышлений разрушает мою страсть к ней, бо невольно чувствую себя старцем, хотя из мудрейших и из величайших, но все же малокритикуемых ранее весьма нелюбезной и не менее эрудированной женой! Впрочем, определенно, беседы мои с сыном и самого меня иной раз поражают, бо, следуя и моей циничности, и Сашиной строгости, растет у нас поразительного стиля ума будущий правитель и философ. Вопросы его много раз заставляли меня пугаться собственного незнания казалось бы лежащих непосредственно рядом с вопросами материй. Право же, отцовство - сложнейшая из работ! И батюшке моему приходилось нелегко, и матушке моей, но уж мне, коий часто дразнит сына близостью его рода к родам Канта, Спинозы и Сенеки, и вовсе приходится нелегко. Впрочем, сын уже научился меня умело парировать и многое приводит мне в пример политиков, военноначальников, а с особым удовольствием величайших экономистов, оппонируя в прославлении мудрости собственных родов.
Но воротимся же к визиту нашему в Лосиную Луку. Повинуясь просьбе моей о приглашении детей наиболее известных дворянских родов всероссийских на сей праздник, дабы познакомить с ними Алешу, коий совсем уже много общался с друзьями своими из монархических семей, но мало с княжескими и дворянскими семьями всероссийскими, кои встречаются с ним, только посещая деловые вопросы у батюшки его, то есть у меня, а еще менее с боярскими родами, Христофор Никифорович пригласил на свой бал множество соседствующих ему древних боярских и княжеских родов. Впрочем, желание мое о беседе с ним о судьбе двоюродного брата его Ивана Николаевича раскрыл он не менее лучше. Признаться, только что с радостью закончил целовать Сашу, бо иначе не мог ее возблагодарить. Беседа моя с Алешей о вымирании дворянских родов, прочитанная в записи Саши весьма, оказалось, мне сгодилась. Многая я вспоминал свои же слова в суровой беседе моей с Христофором Никифоровичем. К огорчению моему, не был я достойно понят ни Христофором Никифоровичем, ни супругой его, ни братом его, Сигизмундом Никифоровичем. Доходы от разорившегося бизнеса Ивана Николаевича, точнее даже не доходы, а маржу с продажи всех активов, собственности и оборудования, семья действительно сохранила в собственности своей, не позволив и копейке упасть в карман более бедных покупателей или государства. Уж не знаю, что с этим и делать! Сие

19 апреля 1932 года Его Императорское Величество император Германской Империи Вильгельм II, воодушевленный возвращением сына из второй полугодовалой всероссийской экспедиции, в качестве праздничного подарка к двадцатичетырехлетию турецкого монарха Исмагила VI, а Его Императорское Величество Исмагил VI 19 апреля 1932 года, согласно кодекса "О правлении халифа и передачи полномочий правителя Великого турецкого халифата" в свои полные 24 года все же не имел права владеть полноценно полномочиями главы халифата, но всецело подчинялся мудрости и силе своих двух старших наставников и родственников Его Императорскому Величеству императору Германской империи Вильгельму II и Его Императорскому Величеству правителю Аравийской Альджахиры Эльджамиму II, постановил о возможности и безопасности пребывания, управления и полноценного владения именинником резиденцией Его Императорского Величества императора Германской империи в Эдерльдорфе, единственного владения расположенного на берегу живописной и капризной реки Эдерль, соединяющей собой великие Дунай и Инн.
По капризности Эдерль уступает своим нравом разве, что великой Сестре, поспособствовавшей своим нравом женитьбе первого Рорика на княжне Глинской и не менее поспособствовавшей воцарению рода Рориков во Всероссийской монархии. Впрочем, об этой истории известно давно и не менее громко, нежели об истории победы юного турецкого монарха над клятвопреступниками в 1932 году, во всем мире, но впрочем мои опасения и опасения моих коллег и друзей о том, что сии истории забудутся к тому моменту, как вырастут и заведут своих внуков наши внуки, я полагаю весьма верными, посему в сей книге, не менее значимой, чем книга моего юного зятя Трохильдура, более всем известного, как Его Королевское Величество принц Королевства Шведов, Готов и Венедов, нежели как сказочника Джона Толкиена, я тоже стараюсь почаще упоминать о истории Всероссийской монархии, впрочем, как и об истории иных монархий.
Итак, передавая в дар юному наследнику турецкого халифата древний Эдерльдорф, Его Императорское Величество император Германской империи Вильгельм II, несомненно, преследовал несколько целей. Упомянуть о них в своей статья я не считаю не разумным, бо история о передаче Эдерльдорфа была широко предана общественной публичности. Впрочем, дорогой мой читатель, я слегка поймал себя на лукавстве и от того, желая сохранить добропорядочные дипломатические отношения с семьей Конродов, перед продолжением своей статьи, я все же посчитал наилучшим легитимным способом продолжить статью - написать письменное прошение юному германскому правителю Его Императорскому Высочеству принцу Германкой империи Карлу Отто Максимилиану с возможностью изыскать для меня время для ответа на мои размышления о планах его дедушки при передаче Эдерльдорфа Его Императорскому Величеству халифу Турции Исмагилу VI. Его Императорское Высочество принц Германской империи Карл Отто, не смотря на свою огромную занятость, не только изыскал время для личной беседы со мной, в коей мы значительно больше времени уделили нелепой гибели батюшки его, чем беседам о планах его дедушки Его Императорского Величества императора Германской империи Вильгельма II и исключительно, признаться, по моей вине, бо вид юного наследника своим обликом, благодаря своей матушке, невероятно напоминающего великого Конрода IV, во многом вызвал мое участие и гордость от родственной близости сим великим родам. Видевший в последний раз юного принца Карла Отто в возрасте восьми лет, я был поражен и его элегантному возмужанию и проявлениям в нем той простой землистой германской крепости, которая свойственна только германским монархам. Отец его, великий наследник не только Конродов, но и Тан, и Тюдор, и Сауди был все же во многом лишен это приземленной крепости, которая вызывает желание созидать и славить свою нацию у всей нации германарихов, но также и изыскал для меня возможность создать лично переписанную и лично заверенную копию записи из дневника Его Императорского Величества императора Германской империи Вильгельма II, касавшуюся размышлений императора о поселении четыр

Сего дня, 29 января 1912 года, разобравшись с запланированными делами Государственного Совета, перечел я вновь пламенный и революционный по поименованию и в своем стилистическом оформлении ответ господина Керенского на мой этический манифест, напечатанный 24 января сего года в "Санкт-Петербургских Ведомостях" и призадумался не выпустить ли мне в связи с пустословием и грязнословием господина Керенского манифест, лишенный связи с нашим корреспондентским общением, но также широко снабженный рекламными плакатами, как и "Этический манифест революционной группы "Прометей", отвечающий на воззвание о культуре государя-императора" и значительно более полезный для общества. Сим манифестом запланировано мог бы стать "Манифест об ипотечной культуре населения". Все же 1 марта исполнится 398 лет со дня появления указа "О дольном одолжествовании средств на покупку земель". Ранее всех иных уложений Земского собора появился сей Указ, продвинув русскую нацию далеко вперед в способностях своих определять свою финансовую и общественную жизнь. И ведь кто стоял у истоков сего великого Указа? Князь Юрий Алексеевич Милославский! Чей потомок ныне гоним современными Прометеями, строящими свои шалаши из блестящей мишуры кабаре и типографских дешевых строк! Но разве способна разжечь мишура ложных апокрифов и журнального глянца огонь, превышающий страсть народную к земле, собственности и извечному порядку монархии? Вот написал и сам себя испугался, сколь долго боролся и батюшка, и я сам за красоту преподнесения информации для публики. Вспомнить, хотя бы рекламу стиральных машин, кою изобретали мы втроем с батюшкой и матушкой, ан вон ныне страдаю от развития собственных и родовых идей. Хоть и страданием назвать сие сложно для меня, но все же имя мое и рода моего подвергается некоему неверному толкованию в журналах и газетах, кои мы сами с батюшкой взращивали и морально, и финансово. Но вернемся же к 398 летию Указа "О долевом одолженствовании средства на покупку земель". Чертовски жаль, что не ранее на эти два спокойных года, что были у Его Царского Величества Тихона I Ивановича появился сей Указ! Но да отсутствие круглой даты мне не помеха! Нешто не сыщу я сто лишних рублей, чтобы изукрасить Невский плакатами подобным рекламе статей Александра Федоровича или может принудить "Санкт-Петербургские Ведомости" к созданию и распространению сих плакатов! Развивали газеты, но воротимся же вновь к рекламе и к просвещению общества! Как дивно, как удивительно было бы увидеть на Невском изображения Его Светлости князя Юрия Алексеевича Милославского с Земским Уложением в руце!
Как радовала меня сия картинка в детстве в учебниках по Всероссийской истории! Вот и ныне радость обуяет меня, когда я вспоминаю горделивый и величавый лик курносого и русоволосого величайшего князя нашего! И хош светловолос Александр Федорович да от кителя его с алмазными часами Бурре неприятный осадок остается уже, хоть и вовсе не ходи по Невскому! Стоит мне непременно посоветоваться с кем-нибудь из школьников. Насколько велико давление государственной и регалийной символики в школьных учебниках и школьных программах? Как дивны и прекрасны были слова графа Акима Никифоровича Воронцова о деяниях участников Земского Собора. Те ли учебники читает молодежь ныне? Помнится восемь лет назад приносили мне на визирование перередактированный учебник Акима Никифоровича, но, будучи занятым проблемами железнодорожными, был я весьма невнимателен и подписал содержание, фактически не проглядывая, исправив лишь пять ошибок, касаемых международной политики и финансов и одну удивительнейшую ошибку географическую, допущенную писавшим раздел по государственной политике в отношении восточно-европейских земель нашего государства доктором кафедры исторических наук Московского Государственного Университета М.М. Грушевским. Определенно, завтра же попрошу Александра Сергеевича Танеева посоветоваться с младшей дочерью для меня, дабы составить свои впечатления о современных учебниках и о вопросе польз

я задаю вопрос,следущий отвечает и задает свой вопрос:)

почему небо голубое???

На днях ушла из жизни замечательная учительница и просто хорошая женщина Ольга Борисовна Калько. Я думаю каждый, кто был её учеником в той или иной мере ощутил ту силу знаний, которые были заложены ею. Она всегда с нами, в наших сердцах.

Пишем полный список выпускников с вашего года (ну или с известного вам). Например:

2006 год:
Сёмина Маша
Малышева Наташа
Витько Лиза
Белкина Галя
Козловская Катя
Ларионова Надя
Федоров Игорь
Литвинюк Тима
Бондаренко Андрей
Петров Рома

Кто и что тренирует основательно на данный момент?) И какие у Вас успехи?)

Сего дня, 27 декабря 1911 года, намеревался с утра предаться отдохновению и спокойному разучению с Алешей инфинитива испанских глаголов. Инфинитив, как нам всем известно, форма наиболее сложная и, чтобы играючи донести ее до ребенка, хоть уже и знакомого хорошо со столь сложными языковыми формами, как формы германского и корейского языков, необходимо мне было получить немного больше обычного времени для возможности развития у Алеши формы понимания устройства испанского инфинитива. Определенно, самую наибольшую сложность здесь составляет будущность инфинитива, которая и поныне мне дается сложнее всего. Только недавеча в октябре в третий раз за год был я в очередной раз оконфужен при визите к нам брата моего, только четыре месяца как взошедшего на престол после смерти батюшки своего, Альфонса XII! После сего события дал я себе обещание исправить познания мои в испанском, а сие проще всего и возможнее по времени для человека, столь обремененного обязанностями перед обществом и перед семьей, при общении с сыном и при обучении оного. Право, не переучить бы мне Алексея испанскому языку, требуя от него настойчивого понимания сложности моментов, кои и мне в старости даются не просто, ибо строг я в стремлениях своих и часто неправедно несправедлив к сыну в требовательности своей. Определенно, ращу я сына монархом и серьезным правителем, но не вырастить бы сатрапом и тираном, коим сам являюсь. Стоило бы привести здесь слова не сильно уважаемого мной, но все же разумного мыслителя Его Светлости графа Боссе, герцога Тулон Ивана Яковлевича Распутина-Валуа, или же Жан-Жака Руссо: "Как любим мы исправлять непонимания наши, обучая детей! И как трогательны детские попытки помочь нам разобраться в трудностях наших, окрыляющие нас в тяжелейшие моменты дней наших!" Придется мне испросить Алешу нынче о помощи, чем я признаюсь искренне счастлив, ибо нет большего счастья, чем просить о помощи и сострадании рожденного в счастливом и нежном браке любимого сына. Сына разумного, отзывчивого, внимательного и не менее требовательного, чем отец, деды и прадеды его.
Александра же, определенно, была не совершенно довольна моими торопливыми стремлениями исправить собственные неудачи торопливым и ненадежным обучением сына. И при приготовлениях моих к беседе с Алешей, и непосредственно перед занятиями нашими в прошлый вечер настаивала на полном отдохновении моем и сына и на прогулке либо в саду святой княгини Елизаветы Петровны, либо в зоопарк Его Светлости графа Густава Орбели и Его Светлости графа Тимофея Догели, в коем мы обязались посетить семейную пару белых львов самца Франсиско, прозванного уже в наших газетах Иваном за свою простоту и хозяйственность, и самку Альбертину, присланных нам в дар от исследовательского центра Дара-Бад в благодарность за предоставление Королевству Иран инфекционной вакцины против сапа, во многом количестве выработанной Заводом Химических и Медицинских Препаратов г. Барнаул Петра Ивановича Зубарева и спасшей скотоводческое хозяйство Королевства от сего страшного и мучительно некрасивого заболевания. Обучение же Алеши испанским инфинитивам предлагалось Сашей препоручить терпеливейшей нашей инфанте Марии-Кристине-Магдалене, прекраснейшим образом обходящейся со всеми детьми и славящейся своей способностью обучать, не менее, чем бабушка ее Луиза-Изабелла-Фернанда. Буде будет чем Алеше заняться во время Королевского Совета да и общение с другими юными Их Императорскими Высочествами становилось весьма возможным, бо инфанта Мария-Кристина-Магдалена по просьбе Его Императорского Величества шаха Ахмеда, как и я, столкнувшегося с неоднозначностью испанского языка, набрала для обучения сложностям мудрейшего испанского языка группу из 28 монархических детей, чей приезд был запланирован в Памплону на время проведения Королевского Совета. Определенно, приведенные мной доводы Его Светлости Ивана Яковлевича Валуа лишь добавили яда к Сашиной сварливости. Что уж и говорить любит род баварский род Валуа! Хотя в прежние годы нехудшие браки получались между германскими принцами и барышнями Валуа. И уж какие

За молодежью. Просто надо не сидеть сложа руки и жаловаться на то, что у нас такой тихий беспонтовый город, а что-то с этим делать. Не нравится мэр - к мунику и ну его на фиг с поста. И так во всем. А-то тех, кто сейчас у власти кроме своих кошельков ничего не интересует. Имхо.

Сего дня, 21 марта 1916 года, получил в собственное распоряжение все философские издания, имевшиеся в фондохранилище Московского Румянцевского Музея. Привез книги Николай Александрович Рубакин, давешний из сподвижников Николая Федоровича Федорова, тестя наилюбимейшего секретаря моего Иллариона Ивановича Воронцова. Человек, такого же философского склада ума, как и Николай Федорович, но, как мне показалось статься, значительно менее открытый и предрасположенный к общению. К сожалению, сам Николай Федорович прибыть не смог, но, по словам Николая Александровича, обязательно обещался прибыть через месяц, чтобы оформить возврат книг в Библиотеку музея. Господин Рубакин, определенно, торопился и беседы с ним у меня не вышло. Московский же Императорский Музей прислал лишь библиографический список наличиствующих в его фондах изданий господ Дильтейля, Швейцера, Лассаля, Липпса, Фанона, Ясперса и прочих. Список, определенно, оказался интересным. Необходимо будет уделить несколько дней посещения для визита в Книгохранилищницу уцелевшего во времена Наполеона I здания.
Книги, привезенные господином Рубакиным, были хороши, почти полностью восполнив недостаток изданий в походной библиотеке, захваченной мной из Санкт-Петербурга, и нынче я могу приступить к обоснованному размышлению над темой, которой занял меня при открытии Евгенического отделения при Химическом факультете Санкт-Петербургского Императорского Университета ректор сего славного заведения Алексей Алексеевич Оленин. Тему сия я хотел бы обозначить следующим образом "Скандал как динамическая основа движения общественных сил в период буржуазного технического прогресса и моральной стагнации идеологических институтов". Название, определенно, сырое и, возможно, изменится, но я пока чувствую прилив сил к сему размышлению.
Казалось бы, в 1892 году неподражаемый Вильгельм Дильтейль в своей прекрасной работе "Три периода развития современной эстетики и ее современные задачи" касается сей очевидно только проявляющейся в общественном здравомыслии темы. Во вступлении к работе "Три периода развития современной эстетики и ее современные задачи" он упоминает о том, что предыдущая его работа "К решению вопроса о происхождении веры и ее обоснованности" заставила его задуматься об угнетающей власти разумного общественного благодушия над яростной властью денег. Сия фраза достаточно интересно была рассмотрена у Георга Зиммеля, исписавшего целых тридцать тетрадей в размышлениях над сей непростой мыслью! Но и Зиммель, казалось бы, приблизившийся к осознанию взаимовлияния общественной благопристойности, финансовых отношений и публичных преткновений с трех своих работах, наибольшей из которой я считаю "Философию моды", все же отходит от возможности прогнозирования развития, возможного слома и стирания общественных вкусов и, призрев свою излюбленную роль "изгнанного одиночки", оказывается в обществе глубокоуважаемого мною Карла Теодора Ясперса и многознающего "дологического" Люсьена Леви-Брюля, вздыхающих о сложности прояснения для широкого общественного вкуса всей многоматериальности исторических трансформаций, открывшихся перед нами в эру широкого информационного пространства, но не замечающих самих угроз общественному вкусу и разуму и уж тем более самой исторической науке в открывшейся публичности в не имеющем правил для установления и устроения информационном пространстве. Ведь сколько известно случаев изъятия исторических фактов из летописей городов и местностей за плату! Плату, предлагаемую людьми необразованными, но без сомнения яркими и стремящимися к прославлению собственного стиля жизни. Сколь много таких людей прибывает в мир больших денег в эпоху буржуазного прогресса! Мечтанием иного может стать история не местности, не уездного города, но целых держав! Только ведь недавно, казалось, Американское общество выступило против противоречащего пуританской морали и здоровому общественному вкусу оформлению газет Джорджа Пулитцера и Уильяма Херста, возмутившись образом и идей создания "красного человек