|
Ныне же отсутствие подробной и качественной информации о моей повседневной жизни, как и отсутствии у меня сына либо дочери, способных вести подобные календари и дневники, во многом приводит нацию к разговорам о собственных повседневностях, что, как им кажется, дает им мало исторического и государственного толка. Охрана моя строга и не разрешает публиковать ныне мои календари даже годовалой давности, чтобы сложно было вычислить и рассчитать повседневную жизнь и предпочтения императора. Право же, я часто с ними ссорюсь и говорю, что и о предпочтениях моих, и о слабостях нацией моей прекрасно известно из информации, что она получала те прекрасные пятнадцать лет, когда я не пребывал у власти и публиковал во множестве и статьи, и календари собственные, чтобы иметь возможность более часто общаться с простым обществом нежели с теми персонами, что предпочтет охрана или двор. Думаю, что я все же рано или поздно приучу их к собственному распорядку, хотя, возможно, мне и удастся лишь то, что удалось отцу моему, добиться свободы для сына, чтобы за время свободы до моего ухода от власти, он стал личностью популярной и общающейся с нацией по собственному избирательному принципу." Право же, устал я нынче описывать деяния наши да и хмель испитого с Вильгельмом дает о себе знать так что, пожалуй, ныне закончу описывать размышления наши, но, право же, стоит нам быть построже со своей охраной, хотя и Вильгельму сие не удается, и не разумно рушить вековые устои, но будем же стараться давать возможность нашим детям существовать без охраны в свободном выборе общения своего, пока на сие есть время. Но опять же здесь вспоминаю я свои неоднократные разговоры Алеши о невнимании его к государственной безопасности и к государственной охране, коя, хоть и будучи незаметной, и из-за незаметности кажется нам зачастую неважной, но необычайно велика в затратности времени и продуманности каждой повседневной детали. Ой ли так прав Вильгельм, ой так ли не прав я ныне, разберусь, когда голова будет посвежее. Ныне же удачно сообщаю для моего дневника, опережая государственный отчет о дне рождения сына, что юный наследник мой счел для себя разумным ознакомиться для будущей свадьбы с герцогиней Сангани из Королевства Конго, бо она является двоюродной сестрой мудрейшей и красивейшей из принцесс, о коей нам рассказал дядюшка Вильгельм, с княжной Рациборской, чья семья содержит столь прекрасный колледж в Рациборске, о коем вновь много рассказывал дядюшка Вильгельм, и с представителями семьи герцогов Шачэ, на чьей земле создан колледх Шачэ. Также Алеша попросил добавить к списку собственных знакомых все семьи аристократов, содержащие на собственные деньги важные для иных монархов колледжи. Я, право же, прыснул от смеха, когда сын произносил речь. Право же! Чувствуется в нем Сашина кровь, чья семья имеет среди прародителей своих восемнадцать известнейших философов и тридцать два прекраснейших ученых, сию сентенцию я употребил в своем заключительном слове, коя завтра непременно будет опубликована в государственных и перепечатана с ошибками в частных газетах. На сем заключаю и свою запись в дневнике, сын мой, характером и умом своим в матушку пошедший, следует к венцу от колледжа, коий содержит семья, и в невесте своей намерен ценить, видимо, способность к математике и к социологическим наукам! Где уж мне с моими методами ухаживания за дамами, подобным методам юного князя Стробоцкого, обучать сына семейной любви! Пущай учится у матушки! Ах и да! Забыл вовсе, но посмотрел на название своей записи в дневнике и вспомнил, чем хотел завершить собственную запись. Алеша столь был мудр и разумен в рассуждениях своих, что Вильгельм, с трудом удерживая смех свой, после рассказа Алеши о том, что германские принцессы привлекают его белоснежностью кожи и розовостью щек, но внимания сего от своих чувств мой сын опасается, от сего прежде будет думать о том, кои колледжи содержат семьи его невест, а уже после о внешней красоте, весело заявил: "Собирался я, мой юный друг, похвалиться, что ни один колледж и ни один завод не строен без
|
|
|